Личность одного из выдающихся и одарённых польских поэтов Нового и Новейшего времени Станислава Ежи Леца чрезвычайно интересна и крайне противоречива: он был, вне всякого сомнения, натурой мятущейся, вечно чего-то искавшей, всё время жаждавшей всё новых и новых впечатлений. Он любил жить.
Впрочем, таковы они все – все те, кому самим Богом дан талант овладеть рифмованным письмом.
Кто такой Станислав Ежи Лец
Один человек сразу в трёх или даже четырёх творческих ипостасях: поэт и писатель-сатирик, автор афоризмов, ну и в довершение ко всему ещё и философ – и всё это Станислав Ежи Лец. И здесь трудно сказать, чего в нём было больше, чему, какому именно занятию, он отдавал предпочтение.
Краткая биография
Героя этого очерка угораздило родиться в 1909 году в еврейской аристократической семье в австро-венгерском Лемберге (нынешний Львов). И с фамилией ему тоже, надо сказать, сразу повезло – отец будущего польского поэта, между прочим, барон носил фамилию де Туш-Летц, что в дальнейшем натолкнуло Летца-младшего на мысль взять созвучный ей псевдоним Лец – то есть буквально «шут», «клоун» или «пересмешник» на идиш, языке европейских евреев-ашкиназов или ашкинази, который, творческий псевдоним, в итоге настолько прочно «прилип» к Станиславу Ежи, что стал по сути его второй фамилией, под которой он навсегда вошёл в анналы современной польской литературы.
По смерти отца Станислав Ежи воспитывался матерью, также вышедшей из польско-еврейских интеллигентских кругов, в которых высоко ценилось всесторонняя образованность и культура, что вне всякого сомнения положительно сказалось на его становлении как литератора – поэта и прозаика. А заодно и философа.
Ужасы Первой мировой войны, от которых они с матерью уехали в Вену, сделали из юного Станислава Ежи убеждённого пацифиста, каковым он оставался до самого конца своей жизни.
Затем были юриспруденция и полонистика во львовском университете, самиздатовский литературный журнал, самодеятельную редколлегию которого составляли его сокурсники, которым поэзия также не была чужда, и первый опыт полицейского произвола и самой жёсткой цензуры.
1933 год в жизни юноши был ознаменован творческим дебютом – выходом в свет его первого поэтического сборника «Цветы», на который сразу же обратил внимание его старший современник и «коллега по поэтическому цеху» Юлиан Тувим, в 1937 году включивший три рифмованных произведения младшего собрата по перу в свою антологию «Четыре века польской фрашки».
Фрашки, мимоходом заметим, это особый жанр двух и четырёхстрочных стихов, имеющих сходство с классическими эпиграммами, распространённых в Польше с XVI века. В более широком смысле – пустяки, мелочь.
Потом была Варшава и «Шпильки», польский юмористический и сатирический журнал, с которым Лец в предвоенное время сотрудничал на постоянной основе. В это же время его произведения печатаются в столичных литературных журналах.
1936 год стал ещё одной значительной вехой в жизни и поэтическом творчестве Леца – в тот год он организовал «Театр пересмешников».
Тогда же началось его сотрудничество с варшавским «Популярным Ежедневником», поддерживавшим и пропагандировавшим антифашистские идеи, а после приостановки польскими властями деятельности этой газеты Лец, во избежание возможного ареста, вынужден был перебраться в Румынию.
По скорому возвращению в Польшу, поэт-скиталец занялся крестьянским трудом, некоторое время подрабатывал адвокатской практикой, а затем вновь оказавшись в предвоенной Варшаве продолжил занятия литературой.
В 1941 году по причине своего ярко выраженного еврейства Лец вполне ожидаемо «загремел под фанфары», аккурат в нацистский концлагерь в окрестностях Тернополя, в котором находился то ли до 1943, то ли до 1944 года, когда убил эсэсовца-охранника и бежал – в столицу, где активно сотрудничал с редакциями польских военных газет и чуть позже подался в партизаны, результате чего оказался в люблинских лесах в составе частей Армии Людовой, а потом и вовсе вступил в ряды Первой Армии Войска Польского, причём уже майором.
После войны Лец работал в редакции возрождённого им уже упоминавшегося выше популярнейшего юмористического и сатирического журнала «Шпильки».
В эти же годы выходят его новые стихотворные сборники со стихами военных лет и сатирические стихи.
Подобно ряду своих соотечественников-литераторов, Лец был призван на службу отечественной дипломатии, и в 1946 году направлен в Вену – в качестве атташе по культуре при тамошней польской дипломатической миссии.
А из уже Вены Лец направился «в самоволку» – прямиком в «Землю Обетованную», в Израиль, откуда, впрочем, вернулся на родину довольно скоро.
«Самоволка» обошлась Лецу дорого: его стихи перестали печатать, а сам он зарабатывал переводами иностранных авторов. Правда, негласный запрет этот действовал недолго, всего два года, и уже в 1956 году на родине поэта был издан сборник стихов из цикла, написанного в Иерусалиме – его «Иерусалимская рукопись».
Выход последних стихотворных сборников и публикации стихотворного творчества Станислава Ежи Леца в польской периодической печати (цикл «Ксения» и другие) пришлись на самый конец 1950-х и первую половину 1960-х годов.
Болезнь
Станислав Ежи Лец скончался в польской столице 7 мая 1966 года после продолжительной неизлечимой болезни.
Творчество Станислава Ежи Лец – книги и стихи
Бойкому перу Станислава Ежи Леца принадлежат одиннадцать стихотворных сборников, включающие стихи разных лет, различной тематики и направленности:
- «Цвета», 1933 год.
- «Пахнет землёй», 1939 год,
- «Полевой блокнот», 1946 год, и другие, последний из них «Поэмы, готовые к прыжку», увидел в свет за два года до смерти поэта, в 1964 году.
Цитаты и афоризмы
Вот лишь несколько из цитат и афоризмов из литературного наследия выдающегося поляка, буквально любой из которых, как говорится, не в бровь, а прямо в глаз:
- Когда я думал, что достиг дна, снизу постучали.
- Ребенок рождает родителей.
- «Я слышал, что мир прекрасен», — сказал слепой. «Кажется», — ответил зрячий.
- В действительности все не так, как на самом деле.
- Цени слово. Каждое может быть твоим последним.
Загрузка...
